Черепанов В.Д.
Вечевое самоуправление в древней славянской и средневековой русской истории
По-видимому, именно общинные и соборные составляющие менталитета восточных славян и славяно-руссов в своих более зрелых формах, чем уровень сельского Мира, позволили появиться такой специфической форме, как Вече. «В Новгороде сильно был развит дух артельничества, товарищества», – писал известный историк Н. Костомаров.
Причем неважно, были ли вечевые полисы республиками или же городами с княжеским правлением. Князь-государь воспринимался соборно как глава Мира – городской общины, отец, правитель. Но вече не только в Новгороде, но и в Киеве очень долго (о чем свидетельствуют, например, события 1113 г.) ставилось явно выше княжеской власти. Что же касается восстаний, то когда правитель своими действиями противоречил соборному контексту, шел вразрез с патерналистской органичностью – «крал у детей», община восставала. Совокупная личность, Мир, голос которого звучал на вече, всегда была права против отдельной личности. Однако на то и демократизм Веча, чтобы выслушивать мнения, отстаивать интересы, но правда была на стороне большинства.
Безусловно, следует уточнить, что демократизм веча был архаичен. По сравнению с конституционными формами современных моделей демократии эта форма прямой демократии весьма примитивна.
Однако те механизмы самоуправления, которые оказались присущи русским республикам в достаточно завершенном виде, складывались на протяжении весьма долгого времени. Важно уточнить и то, что вечевое самоуправление надо идентифицировать как общеславянский способ, в особенности долго сохранившийся у восточных славян.
В IX – XII вв. образовалось восточнославянское государство Киевская Русь, которое принято характеризовать как раннефеодальную монархию. Во главе государства стоял Великий князь, опиравшийся на дружину и совет старейшин – форму, которая традиционно присуща славянской социальной самоорганизации. Великий князь назначал наместников в города и сельскую местность.
Однако следует отметить следующее: в восточнославянских – русских городах действовали веча, выполнявшие законодательные, исполнительные и судебные функции. Они являлись высшим органом государственной власти, просуществовавшим до второй половины XV в.
Спецификой вечевой формы управления можно считать отсутствие юридических норм определения состава веча, а также единой формы выражения его воли. Вече издавало законы, выбирало и судило городских сановников, решало вопросы войны и мира, жаловало земли, устанавливало повинности населения, решало другие жизненно важные вопросы. Оно являлось политической силой, «князья вынуждены были считаться с этой силой, сходить с ней в сделки, заключать «ряды» с городами, политические договоры. Эти договоры определяли порядок, которого должны были придерживаться местные князья в своей правительственной деятельности. Так власть местных князей является ограниченной вечами волостных городов». (Ключевский В.О. О русской истории. М., 1993. С. 69). Описывая Киевское вече 1146 г., Н.М. Карамзин отмечал его нравственную сторону, ибо оно добивалось от князей клятвы в том, что те будут честно исполнять обязанности по защите населения. А когда князья нарушили клятву – жестоко поплатились за это. (См.: Карамзин Н.М. История государства российского. М., 1991. С. 126–128).
Вместе с тем действительно полной политической властью вече обладало в Новгородской и Псковской республиках, вечевые технологии в которых в период русского Средневековья принято считать классическими. Особое положение этих республик в общественном воспроизводстве как торгово-ростовщических центров обусловило и особенности их вечей. Они состоят в явном приоритете местного экономического интереса над общегосударственным. К классическим вечевым республикам можно отнести и Вятку, основанную новгородскими дружинниками – ушкуйниками. Вообще-то надо признать, что так называемые ушкуи (боевые ладьи) были разбойными. (Однако можно провести историческую аналогию. Современных жителей США, прежде всего англо-саксонского происхождения, ничуть не смущает то, что свою историю эти «учителя и радетели демократии во всем мире» ведут от пиратов и прочих маргинальных для Европы элементов). Вятские «вольные мужики» даже князя на правление не приглашали, управляясь своими силами.
Вече в республиках утверждало новые и отменяло старые законы, принимало решения о постройке городов, крепостей, церквей, устанавливало меры веса, длины, решало вопросы налогообложения, обороны, организации военных походов, избрания и смещения должностных лиц – посадников, тысяцких, владык, воевод и контролировало их деятельность, а также избирало князя и заключало с ним «ряд», рассматривало судебные дела.
Однако вече весьма далеко от современных представлений о либеральном демократическом правлении. Оно не было постоянно действующим органом. Поэтому, когда оно не собиралось, функции высшего органа государственной власти осуществлял Совет господ, состоявший из архиепископа, посадника, тысяцкого, бывших посадников, бывших тысяцких, сотских и кончанских старост. Его работой руководил архиепископ. Собрание этих лиц именовалось «мужи лучшие и нарочитые». Совет господ предварительно рассматривал все дела, подлежащие ведению веча, и готовил проекты решений, руководил военными вопросами, финансами, внешними сношениями, координировал деятельность высших должностных лиц. Первым должностным лицом в Новгороде и Пскове был посадник. Он же являлся и главой республики. Например, в Новгороде выборы посадника проводились ежегодно на вечевых сходах, которые он же и созывал и где председательствовал. Князья в Новгороде и Пскове прежде всего выполняли функции предводителей войска. Даже если князь не был избран, а силой захватил город, требовалось согласие народа на его княжение – более чем показательное проявление основ народовластия в древнерусских республиках.
Демократический принцип построения власти характерен не только для высшего звена. Основой самоуправления внизу являлась улица, на которой избирался староста. Улицы объединялись в сотни. Две сотни составляли «конец», во главе которого стоял «кончанский» староста, ведущий дела под контролем «кончанского» веча.
Союз «концов» составлял общину великого Новгорода и Пскова. Территория каждой из республик состояла из областей, именуемых пятинами. Каждая пятина административно подчинялась одному из концов города. Пятины делились на волости, которые управлялись старостами, а волости – на погосты. Таким образом, управление в республиках строилось на началах выборности снизу доверху.
Заметную роль в истории отечественной политической мысли сыграли декабристы, многие из которых исследовали проблему исторической перспективы и развития России с демократических позиций. Уже после поражения в восстании 1825 г., находясь в Сибири, к вопросу о народовластии обращались М.А. Фонвизин, Н.М. Муравьев и другие декабристы. В идеализации вечевых порядков Новгорода и Пскова искали они альтернативу деспотизму, уничтожившему свободу народа. Фонвизин подчеркивал, что «общественные или муниципальные учреждения и вольности были в древней России во всей силе». Суждения декабристов о народовластии были направлены против официальной историографии, отрицавшей саму способность народных масс к самоуправлению. Муравьев писал: «Вечи народные, повсюду в России происходившие, не могли быть совместны с самодержавием... Республики Новгорода и Пскова продолжались около 6 веков». А.А. и Н.А. Бестужевы, М.А. Фонвизин, А.Е. Розен, Н.И. Тургенев, И.С. Лунин, В.К. Кюхельбекер видели в вечевом строе зародыш республиканизма и в большей или меньшей степени идеализировали вечевые порядки. Декабристы искали в истории примеры участия народных масс. Так, после прочтения первого тома «Истории» С.М. Соловьева Фонвизин писал 23 апреля 1852 г. И.Д. Якушкину из Тобольска, что при первом Романове «во всех важнейших государственных делах царь совещался с выборными от земли депутатами». Декабристскую традицию в трактовке истории Новгорода продолжил «разбуженный» ими А.И. Герцен, вообще идеализировавший вечевой строй Новгорода. Он утверждал, что Новгород сам был столицей, причем более важной, чем Москва, так как он был республикой.
Однако в начале XIII в. на большей части территории Руси основы вечевого строя были подорваны и уничтожены монголо-татарскими захватчиками. Новгородский же оазис славяно-русской Демократии был разгромлен московским царем. Но самоуправление народа не погибло, оно трансформировалось в другие формы народовластия, которые с XVI – XVII вв. стали сочетаться теперь уже с царской властью: Земские Соборы (всего пять с XVI по XVII в.); крестьянская община; не просто сохранялось, а поступательно развивалось, как показано выше, казачье самоуправление; с середины XIX в. – земство; Государственная Дума 1906–1914 гг.
Важно акцентировать внимание на самом факте длительной истории вечевых республик. Как указывалось ранее, Костомаров назвал эти вечевые республики «Русскими республиками». Все это, конечно, с известными оговорками, может позволить говорить о различных вариантах государственности, сформированных восточными славянами и славяно-руссами. Собственно и Киевская Русь начиналась как объединение вечевых полисов, так как и в самом Киеве долгое время сочетались княжеская власть и народное вече. Однако Псковское и Новгородское вечевое устройство просуществовало особенно долго и было уничтожено физически. Это убеждает нас в том, что оно не изжило себя исторически. Более того, вечевая демократия показательна именно для менталитета славяно-руссов. Открытость, публичность, прямота и непосредственность – вот ее основные качества.
В заключение представляется необходимым еще раз подчеркнуть: элементы демократичности обнаруживаются в традициях, в восточнославянском менталитете. Они проявляются непосредственно или латентно, сквозь иные, недемократические формы на протяжении всей политической истории восточного славянства, славяно-руссов и их потомков.
Более того, все многообразие демократических проявлений в средневековой отечественной истории – не набор случайностей, а логическое следствие истинно демократичного менталитета восточных славян, являющегося результатом синтеза генетических особенностей и многовекового опыта.
Источник: Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. – 2002. - №1. – С. 62–66.